Дневник будущего.

ГЛАВА 1. Вступление.

Здравствуй, дорогой читатель прошлого! Еще пять лет назад я бы не поверила, что мое произведение увидит свет. Долгие годы оно было спрятано от посторонних глаз. Облик этих желтых тетрадных листов был убог и безжизнен для того, чтобы не заинтересовать постороннего, нежеланного читателя.

С помощью этой книги Вы увидите будущее взглядом совершенно обычной девочки…

Сегодня 7 декабря 3009 года Совершенности. Не нужно пугаться незнакомого слова, я уверена, что смогу стереть с вашего лица выражение недоумения.

Мое земное имя Аня, я родилась в России в 2994 году; мое счастливое детство до 6 лет было беззаботным и неотягощенным, но…

В 3001 году случилось самое страшное и непоправимое деяние- с планеты была стерта большая часть суши.

Мне было всего 7 лет, возраст без обязательств и должной сосредоточенности, но именно в этот год жизни я подросла и обрела себя, как личность.

Поговаривали, что Луна сошла с орбиты и приблизилась к Земле, в связи с этим произошло непоправимое смещение литосферных плит, температура ядра «скакала», как неугомонный мяч.

Началась массовая эвакуация людей на недвижимые равнины земной коры, к печали или радости, все отходники, так звали спасшихся, прилетали в Азию. Все семьи моей страны давали им кров, и у нас поселился один, он прибыл из Бразилии за два дня до переписи населения. Как только мы открыли дверь, отходник, не говоря не единого слова, не прося хлеба или воды, влетел в дом так безманерно и грубо, будто сам в нем проживал. Он бездумно бегал по квартире, эта грязная и черная шляпа закрывала ему обзор, но после, немного посуетившись, мужчина нашел потерянное, это бала икона, икона нашейправославной Богоматери, которая, преисполненная любви, обнимала младенца. Лик стоял в детской на низком и холодном подоконнике. Отходник целый час в глубоком забытьи стоял на коленях и громко рыдал, нечетко проговаривая католические молитвы. Он орал всю ночь, пока мой младший брат спал, но никто, даже отец, не посмел сделать ему замечание.

В первые секунды его прибытия к нам я заметила интеллигентного человека, но сейчас это тело, судорожно молившееся на ледяном полу, нельзя было назвать даже существом.

На следующие утро за завтраком мы с братом ожидали какого-то невинного диалога,но никто не разговаривал; я строго смотрела на папу, вытягивая из него короткие слова, а он молча жевал быстро приготовленный завтрак.

До сегодняшнего дня я не понимала нашего социального этикета, а сейчас, вспоминая прозрачные, будто обесцвеченные, зрачки отходника, показывающие всю дикость пережитого; я осознала, что никогда бы не посмела задать ему вопрос о прошлом, настоящем или будущем, мне бы не хватило совести спросить о его самочувствии. Все было достаточно ясно, а что самое главное, наглядно показано.

ГЛАВА 2. Райт О. Гейта

Райт, так звали выдающегося конструктора нашего времени, приступил к разработке космического корабля. Ровно через 2 недели его проект утвердили и наши заводы, совместно с Китаем, начали постройку кораблей. В неделю выпускалось до ста летательных аппаратов вместимостью до 1 тысячи человек. Но с каждой неделей, часом, минутой и секундой наш материк все больше подвергался разрушению. Он расслаивался и раскалывался, отдавая бездне океана очередную свою часть с жертвой в виде ни в чем не повинных людей.

Результаты подсчетов и переписи населения, проводимых специальными комиссиями, показали страшнейшие цифры: из 7 миллиардов на планете Земля осталось всего 120 миллионов человек! И края этого апокалипсиса не было видно.

Из-за структурных и катастрофических изменений континента только Россия потеряла 94 миллиона жизней. Еще год назад человечество не могло бы поверить в такой глобальный ущерб для населения. Множество людей умирало от голода и болезней, в том числе от инсультов, инфарктов и не-леченных воспаленных ран. Некоторые убивали себя сами, пытаясь запить свое горе алкоголем. Я не склонна осуждать пьющих людей, потерявших контроль над окружающей ситуацией, но очень жаль родных и их близких, вынужденных страдать и переживать.

Но стоит ли расстраиваться из-за сделавших свой выбор индивидуумов, в то время как к окончанию строительства 400 кораблей, на Земле из представителей человечества оставался 1 миллион жалких жизней. Не- сложные вычисления показывают, что спасение могло ожидать только 400 тысяч счастливчиков, конец остальных был предрешен.

Читатель может предположить, что паника, безумие и потеря рассудка захлестнули взрослых людей и толкнули в объятия самоубийственного бунта! Но нет, ответственность за своих детей и свойственная человеку способность к самопожертвованию придали их действиям рациональность и порядок. Выстроившись перед правительственными зданиями, они требовали, рыдая, просили, чтобы хотя бы их детям было позволено вступить на борт космических ковчегов.

Дорогой друг, хочу, чтобы ты осознал, что я ни в коем случае не намерена пугать тебя, а пользоваться гротеском в этой ситуации было бы совсем бессовестно с моей стороны.

Я, моя мама и брат тоже стояли на площади в тот день. Ни я, ни Саша не понимали важности происходящих событий. Зачем, для чего мы стоим на промерзшем асфальте в самый разгар зимы? В тот момент я считала это бессмысленным занятием, если, конечно, мы не хотели простудиться. Но вдруг площадь оживилась, стоящий с нами человек поднял руку и крикнул: «Глава!!!». Меж мужчинами пошла цепная реакция – они свистели и кричали, не жалея связок, будто пытались привлечь внимание Президента именно к себе и своим проблемам. У женщин на щеках появились слезы, и каждая, как одна подняли головы вверх, пытаясь поймать взгляд главы государства и найти в нем спасение и милосердие к их детям.

Да, это был он. На балконе стоял суровый, крепкий мужчина, пытавшийся, не пряча взгляда от людей, всем своим видом показать, что он с народом. И только нервно сжатые кулаки выдавали присутствующую тревогу и внутреннюю борьбу человека со своими эмоциями, страхами и сомнениями. Наступила гнетущая тишина, и Президент произнес: «Я пообщался с выжившими послами и главами других государств. На нас возложена главная миссия – сохранение рода человеческого. Эксперты вывели формулу спасения. Все девочки в возрасте от 13 до 20 лет, достигшие полового созревания, имеющие абсолютное здоровье обязательно берутся на борт. Мальчики от 14 до 17 лет также получают места. Итого, у нас уже занято более 100 тысяч кресел. Кроме того, на борт берутся 25 тысяч детей в возрасте от 6 до 7 лет; 50 тысяч совершеннолетних, имеющих высшее образование и владеющих различными профессиями, необходимыми для выживания и развития навыков и умений. Отдельно будут приглашены работники научно-биологического профиля, от нашей страны 25 тысяч».

Потупив взгляд, он замолчал, казалось, что Глава сдерживает слезы, одна из которых предательски все же скатилась по его щеке. Совладав с эмоциями, Президент продолжил: «Всего на нашустрану выделено 200 тысяч посадочных билетов. Персональные данные попавших в выше перечисленные категории будут вывешены на информационных стендах, и им либо их родителям будет направлено уведомление с соответствующей информацией».

Окончив выступление, Президент удалился, над площадью нависла гробовая тишина. Люди переваривали полученную информацию, пытаясь понять ее судьбоносное значение для каждого из них. В этот момент мама упала на колени и зарыдала во все горло, она благодарила Бога за то, что мы с братом попали под эти хладнокровные мерки.

Когда мы вернулись домой, никто не разговаривал. Мама к тому времени успела простудиться, а я знала и понимала, что нужно сказать, но не находила слов; чувства, взявшие надомной верх, держали мой голос взаперти. В квартире стояла промерзшая тишина, только ветер выл за окном, как голодный одинокий волк.

Маме на телефон пришло подтверждение о нашей посадке на борт, в нем было написано время и номера наших мест 20 и 21,а также то, что человек имеет право взять на космический корабль одну любую вещь.

Саша тут же ухватился за игрушку, а я взяла тетрадь, на которой впоследствии записала всю свою жизнь.

Отец взглянул на часы и робко, будто испытывая отвращение к своим словам, произнес: « Ребята, вам пора». И вправду, под балконом стояли военные в синих бескозырках, подчиняющиеся приказу организовать группу детей всех возрастов с этого района. Мама посмотрела на меня, ее глаза были полны слез, но ни одна не упала на щеки. Саша с детской наивностью спросил: « Почему ты плачешь?». Она ответила: « Это слезы радости, теперь все наши страдания закончатся, мы с папой будем знать, что вы живете в спокойствии, что вы больше никогда не увидите, как рушиться ваш дом, все, что вам так дорого».

Дальше я мало что помню, меня, как только что слепленную не- вменяемую фарфоровую куколку, спустили вниз, повесили знак отличия мне на грудь и красной ,жесткой от холода веревкой привязали рука об руку к брату. Мое сознание восстановилось лишь на борту.

ГЛАВА 3. Космический корабль, или Новое знакомство.

Наш корабль нумеровался цифрой 7. Меня и брата посадили вместе и принесли горячей воды.

Надеюсь, читатель простит мне мою рассеянность, но я совершенно не помню внутренний вид этого отсека, впоследствии он был усовершенствован и переименован в «Центр», правда об этом я расскажу чуть позже. А тем временем…

Мой брат без характерной для него активности безучастно сидел в обнимку с плюшевым кроликом.

Когда я посмотрела на него, толи материнский инстинкт, то ли совесть натолкнули меня на жаркие объятия и разговор. « Все хорошо?» - это первое что могло прийти в голову, в душе я буквально кричала себе « Давай Аня! Ты должна, нет, ты просто обязана что-то сказать, поговорить с братом по душам». Не знаю почему, но когда мне необходимо как-то выговориться, поддержать диалог, все слова буквально исчезают.

К моему ликованию, от серьезной беседы меня спас неожиданный грохот позади нас, я робко обернулась и увидела мальчика. Он шел со связанными руками, не оглядываясь по сторонам, опустив голову вниз; позади него шел мужчина, видимо, какой-то военный в служебной форме. Все было тихо до тех пор, пока резкий, пронзительный и агрессивный голос военного не нарушил тишину. Он заговорил на английском языке.

После, к безмерной радости он ничего не говорил, всего лишь грубым движением руки посадил, нет, я бы сказала, вдавил отпиравшегося мальчика в кресло и очень резко стянул с его запястья замерзшую веревку. Это было очень больно, на руках мальчика остались ссадины, но мой сосед сдержался от слез. Мне показалось, что он иностранец, и после некоторой паузы я решилась спросить его имя, это был единственный вопрос, который я могла задать, не допустив ошибки. Искоса посмотрев на меня своими глазами ядовито-зеленого цвета, он ответил на русском: « Я Джек». Меня очень удивил его ответ, но я совершенно не растерялась и решила продолжить беседу: « Что-то случилось? Почему ты… ты… - я хотела сказать расстроен, но потом подумала, что при первом разговоре лезть в душу человеку слишком грубо, поэтому попыталась как можно быстрее перефразировать вопрос: « Почему ты неполадил с военным?» Мальчик очень тихо, с обидой ответил: « Сестренку младшую на борт не взяли». Он крепко сжал свои кулаки и добавил: «Гады».

Это было его последнее слово, перед тем как всем нам ввели определенную дозу снотворного и всяческих препаратов, привели кресла в положение лежа, и мы отправились в путь.

ГЛАВА 4. Пробуждение.

Честно признаюсь, когда я была маленькой, мне всегда казалось, что самое больное и неприятное в жизни – это вытаскивать занозу из большого пальца на ноге, но я глубоко заблуждалась. Самое ужасное и болезненное чувство – это состояние после длительного полета в космос.

Как только я открыла глаза, первое, что почувствовала – это сильная боль в ушах; я долго, безостановочно зевала, но ничего не помогало, потом ко мне подошел доктор и посветил в глаза ярким светом; я с детства была очень бойкой девчонкой и никогда не терпела боли, поэтому долго не давала ей проверить зрачок второго глаза: вертелась, отбивалась, в общем, делала все наперекор.

Вскоре доктору надоело со мной возиться, и она сказала: « Не переживай, с твоим младшим братом все в порядке, я только что его осматривала». В душе мне стало немного стыдно, первые мои мысли после пробуждения были дико эгоистичными, я и в правду совершенно не думала о Саше. После она добавила: «Ты встретишься с ним на завтраке». Затем мучительница сказала еще много совершенно бесполезных слов, в частности, об искусственной гравитации, и покинула меня. Я немного полежала в расстроенных чувствах, размышляя о маме, папе, Земле, о прошлом, настоящем и неизвестном будущем. Слезы невольно текли по щекам, и горло сковало чувство боли, нет, не боли – обиды от безысходности. Мое лицо стало еще более мокрым от горьких слез, но мои мысли не собирались останавливаться, я совсем раскисла, казалось, в то время я оплакивала каждого комарик погибшего на Земле.

Тут в моей голове промелькнула мысль о нас, обо мне, о Саше. Как? Как я буду жить дальше? Папа часто говорил, нужно уметь подниматься! Но как можно подняться, не имея земли под ногами, не чувствуя опоры, родительского плеча? Я долго ревела, сознание буквально утопало в грязных плаксивых мыслях. Все карты смешались, я тонула в самой себе. В эти минуты я думала о жизни, разумеется, не о всей, о маленькой ее части – о смерти.

А что вздыхать? Я не имею ничего… ни матери, ни отца, ни дома. Меня взяли на корабль, как самку биологического вида. Я более не буду жить. Моя цель – продолжение рода. Я существо, я дикое животное, заточенное в клетке.

Комната была и вправду очень мала, казалось, меня положили в коробку из-под большого холодильника –roombox, именно так впоследствии подростками была названа эта «комната», не имевшая окон и дверей.

Весь поток моих грустных мыслей оборвался буквально в одну секунду. Где? Где дверь? Можно ли выйти отсюда? Брыкаясь ногами и громко крича, я так сильно била в «потолок» коробки, что буквально за минуту своих дерганий ободрала колени.

Не знаю, что со мной было бы, если б справа от моей головы из колонки не послышался мужской, очень грубый голос; несмотря на то что он говорил доброжелательные слова, какие-то надзирательские нотки так и звучали: « Приветствую Вас на борту корабля номер 7.1. Мое имя Влад Фостер, я являюсь капитаном космического судна номер 7.1. Ровно через 8 минут 31 секунду мы вместе с кораблями последующих нумераций образуем космическую станцию – Земля». На этом моменте я невольно цыкнула, подумав, что воображение у Фостера-posterа отсутствует. А через 1 минуту 43 секунды после сближения « вот интересно, секунды он сам считает», вам будет роздана одежда и прибор для перемещения по отсекам – скаройдер, он покажет вам путь к отсеку H.1, где я буду иметь честь познакомиться с вами лично.

Чуть позже я почувствовала легкий толчок, а затем всё и все затихли. Вдруг коробка начала опускать меня вниз. Ненамного, может на метр. Сбоку, на уровне моей левой руки, начал моргать синим цветом круг, я приложила к нему ладонь, а он с легким шипением открылся. Мне показалось это забавным, и я в первый раз за два последних месяца засмеялась. Хочу отметить, улыбаться приятно.

Просунув руку, я почувствовала что-то, безусловно, мягкое, но после дикого рева мое детское воображение отсутствовала. Я машинально вытащила, это был белый комбинезон, расширенный книзу, с глубокими карманами. Я спокойно переоделась. «Коробка» вновь приподнялась и с помощью отсека у правой руки выдала мне полупрозрачный прибор – скаройдер. «Коробка» издала звук быстрой разгерметизации, и потолок, подвинувшись влево, открылся. Все мои последующие передвижения были очень нелепыми, я еле-еле вылезла из «коробки», которая, оказывается, была встроена в пол. Дрожащей рукой я засунула скаройдер в карман и попыталась встать, упала с «бесшумным грохотом» и снова поднялась. В ушах громко свистело, голова дико кружилась, а глаза будто отказывались видеть. После нескольких комбинаций, попыток действовать я волшебным образом вновь оказалась на холодной полу (а не на потолке – как я ожидала). Чувствовалось побочное действие введенных перед вылетом препаратов. Моя Roombox закрылась и с шипением впечаталась в пол, на ней был выбит номер – «21». Тут мое зрение восстановилась, и я наконец смогла оглядеться.

ГЛАВА 5. Отсек H.1.

Длинный белый коридор, не имевший окон, подсвеченный холодным синим светом, он не понравился мне с первой секунды. В нем появляется чувство опустошенности, будто неоновые лампы, заглядывая в душу, крадут ее маленькую частичку.

Таких коридоров на всей станции были тысячи, их называли «Ветви» - огромные комнаты, на полу которых через каждые пол метра были встроены roombox. И в правду вокруг меня находилась тысяча девочек абсолютно разных возрастов и наций, кто-то уже успел подняться, кто-то так же как я лежал на полу, не ощущая ног, но всех нас сближало единое чувство, неизвестное человечеству, выражавшееся одним словом: «Что?»

Чуть позже я нашла в себе силы подняться и сделать шаг, было жутко больно, по ступням будто пробегал ток. Вдруг с конца «Ветви» послышался странный звук, он распространялся очень быстро, и вскоре я могла отчетливо слышать его. Девочки начали испуганно оглядываться по сторонам, но это ничего не дало. Оказывается, звук издавали скаройдеры, приведенные в действие главным отсеком – «Центром». Я порылась в карманах и достала свой, путь к отсеку H.1 подсвечивался, таким же ледяным синим цветом. Выстроившись в длинную линию, мы пошли по приборам…

Огромное круглое помещение с большими иллюминаторами по бокам, в середине стояли белые пластмассовые столы, рядом прикрепленные к ним лавки, даже самый не далекий человек мог бы понять, что это наша будущая столовая. И в правду, вскоре нам принесли завтрак, а именно две столовых ложки жидкой овсянки на воде, сливочное масло в маленьком контейнере и стакан консервированного апельсинового сока. В тот день я не притронулась к еде, так как все мое внимание украл потолок, он был застеклен, будто прозрачен, как одно большущие окно. Я видела нашего злейшего врага, холоднокровного убийцу всего живого – Луну. Она и всепоглощающий мрак космоса так прекрасно смотрелись вместе и очевидно стояли друг друга…